Княгиня И.М. Юсупова. Запись о приобретении на книге святителя Димитрия Ростовского. 1786. ГМУА.

Религиозно-нравственное воспитание детей в России обычно возлагалось на мать. Княгиня Ирина Михайловна Юсупова была женщиной скромной, незлобивого, простого нрава, но твердого, особенно в делах Веры, характера.
О княгине Ирине Михайловне и ее отношениях с единственным сыном достоверно известно немного. Можно лишь догадываться о том, как трогательны они были. Княгиня покупала для сына книги, заказала его наивный детский портрет в офицерской форме. Сам Николай Борисович – в старости один из первых русских вельмож – приказал похоронить себя рядом с матерью в ее небольшом родовом подмосковном имении, а вовсе не на модном кладбище, где его пышному надгробию могли бы завидовать оставшиеся в живых недруги…

Ирина Михайловна читала не только модные французские романы, что полагалось тогда делать всякой даме высшего света. Многие вечера проводила она за чтением «Минеи» – «Жития святых святителя Димитрия Ростовского». Это обширное издание несколько веков считается на Руси любимым простонародным чтением. Ирина Михайловна стала большой почитательницей святителя Димитрия, в середине ХVIII столетия только что причисленного к лику православных святых, в Земле Российской просиявших. Она посвятила памяти Ростовского митрополита свою домовую церковь в петербургском доме. Книги святителя Димитрия бережно хранил в своей библиотеке князь Николай Борисович.
В век вольтерьянства и модных насмешек над религиозными чувствами Ирина Михайловна сумела привить сыну глубокую Веру, о чем свидетельствуют некоторые документы княжеского архива. Другое дело, что внешне проявлять свою личную религиозность в те времена полагалось очень сдержанно – ведь Юсуповы не были восторженными новообращенцами, что пристают буквально к каждому со своими мелочными религиозными проблемами и сомнениями.

Николай Борисович Юсупов-младший, внук князя, человек совсем иного времени, в своих религиозных воззрениях был более открытым. Он оказал немалую поддержку Православию в тяжелые годы приближавшегося безверия, одним из первых указав русскому обществу на будущего святого – праведного Иоанна Кронштадтского, по молитвам которого свершилось несколько чудес и в семье Юсуповых .
В Архангельском хранится небольшой барельеф работы малоизвестного русского скульптора Ф. Титова, где Ирина Михайловна изображена за раскладкой пасьянса, своеобразной «гимнастики для ума». Портрет этот находился в личных комнатах Николая Борисовича. Простота и незлобивость нрава матери во многом перешла к сыну, хотя положение большого вельможи иной раз и заставляло его вести себя с посторонними замкнуто и подчеркнуто надменно. Скульптор также вылепил профильный барельефный портрет и самого юного князя в двенадцати– или тридцатилетнем возрасте, подчеркнув некоторую самоуверенную надменность, столь свойственную подросткам. Видимо, портрет украшал комнаты у Ирины Михайловны в Спас-Котове. В верхней части обоих барельефов сделана небольшая дырочка для гвоздя, дабы изображение было удобнее вешать на стену.

По традиции для людей круга князей Юсуповых домашнее образование не ограничивалось только занятиями с гувернерами. Отец Николая Борисовича, пользуясь своим служебным положением, а равно и любовью к нему кадетов и преподавателей Кадетского корпуса, приглашал их для занятий с сыном. Среди учителей юного князя имелось немало выходцев из Голландии. Голландцы, как известно, оказали большое влияние на становление императора-преобразователя Петра Великого и на становление новой столицы России – Петербурга. Действительно, у представителей этого народа есть чему поучиться. Постоянное общение с иностранцами, пример их «немецкой» пунктуальности выработали у юного князя усидчивость, умение регулярно работать. Эти навыки позволили Николаю Борисовичу уже в молодые годы свободно овладеть пятью иностранными языками – как живыми, так и мертвыми. Причем живые языки – не один только французский – оказывались в постоянном употреблении. Это характеризует Юсупова как человека, постоянно стремившегося по велению собственной души к овладению новыми знаниями .

Николай Борисович превосходно владел и русской речью; не столько литературной, сколько разговорной. Бытовая интонация постоянно присутствует в его письменных распоряжениях, в известной степени передавая стиль именно устной речи князя со всеми ее прихотливыми оборотами ученого мужа, часто общающегося с простыми мужиками. Кстати, русскому языку Юсупова обучал, как водилось тогда, обычный дьячок. Потому-то в княжеских распоряжениях – а собственноручно он писал их не так уж часто, явственно прослеживаются следы знания церковнославянской грамоты. Для ХVIII века явление вполне обычное у людей из высшего общества .
«Те жители Петербурга и Москвы, которые считают себя людьми просвещенными, заботятся о том, чтобы их дети знали Французский язык, окружают их иностранцами, дают им дорого стоящих учителей танцев и музыки, но не учат их родному языку, так что это прекрасное и дорого стоящее воспитаниеведет к совершенному незнанию родины, к равнодушию и даже презрению к стране, с которой неразрывно связано наше существование, и к привязанности к Франции. Впрочем, следует признаться, что дворянство, которое живет во внутренних губерниях, не заражено этим непростительным заблуждением» .

Довольно подробно вспоминал о детстве, об учебе, о знании родного языка в «Записках», которые я только что процитировал, граф Александр Романович Воронцов, старший сверстник Юсупова, бывший с ним в родстве по материнской линии через брата Семена Романовича, женатого на одной из Зиновьевых, – человек, принадлежавший к одному с Николаем Борисовичем кругу. Александр Романович родился в 1741 году и был десятью годами старше Юсупова. Сестрой братьев А.Р. и С.Р. Воронцовых была знаменитая княгиня Екатерина Романовна Дашкова, президент двух Российских Академий, дама столь же образованная, сколько и желчная, оставившая потомству и свои много более знаменитые «Записки». Очень мудрое сочинение ее брата, увы, знакомо преимущественно узкому кругу специалистов по истории ХVIII века.

Граф Александр Романович Воронцов, подобно Юсупову, был несметно богат, имел множество приятных для души и ума занятий – любил театр, собирал картины и графику. Его собеседниками становились самые умные люди эпохи. Казалось, ничто не мешало ему жить свободным барином-сибаритом. Однако и Воронцов вступил на государственную службу, занимал много ответственных и хлопотливых должностей, достиг высшего в России звания Государственного канцлера (так назывался тогда пост министра иностранных дел) и немало сделал полезного для своей страны. При том, что Екатерина II и Павел I относились к нему лично, равно как и ко всему семейству Воронцовых, без малейшей симпатии – ценились исключительно деловые качества, потому как просто симпатичных людей имелось много, работников – мало.
Вот такое наглядное свидетельство качества домашнего дворянского образования той поры: «Отец старался дать нам такое хорошее воспитание, какое было возможно в России, – вспоминал А.Р. Воронцов. – Мой дядя прислал для нас из Берлина гувернантку. Мы незаметным образом научились французскомуязыку, и уже с 5– или 6-летнего возраста обнаружили решительную наклонность к чтению книг. Я должен сказать, что хотя воспитание, которое нам дали, не отличалось ни блеском, ни лишними расходами, употребляемыми на этот предмет в наше время, однако оно имело многие хорошие стороны. Главное его достоинство заключалось в том, что в то время не пренебрегали изучением Русского языка, который в наше время уже не вносится в программу воспитания. Можно сказать, что Россия – единственная страна, где пренебрегают изучением своего родного языка и всего, что касается страны, в которой люди родились на свет; само собою разумеется, что я разумею здесь современное поколение» (8а).

Большую роль в образовании юного князя Юсупова играли книги, рано вошедшие в жизнь Николая Борисовича. Родители постарались заложить основу его будущей знаменитой библиотеки, хотя сами большими библиофилами не являлись и едва ли предполагали, что библиотека их сына станет одной из крупнейших в России и Европе. Книги в доме присутствовали скорее как привычные собеседники. Борис Григорьевич, большой любитель чтения, брал на прочтение интересующие его издания в Академии наук, а Ирина Михайловна покупала.
Одна из первых книг юного князя сохранилась в библиотеке Архангельского. Это «Придворный письмовник», выпущенный в Амстердаме в 1696 году. На форзаце в конце книги имеется и первый экслибрис князя – подпись: «Prince Nicola a’ 9 ans.». Здесь же и «автопортрет», фигурка мальчика – собственноручный рисунок девятилетнего prince Nicola .
Сохранились некоторые учебные рисунки юного Николая Борисовича и даже живописная работа – «Коровка». Рисование входило в круг обязательных предметов обучения для дворянской молодежи не только середины ХVIII столетия, но и гораздо более позднего времени, о чем свидетельствуют явно любительские рисунки-шарады из семейного альбома Юсуповых середины ХIX века.
Ирина Михайловна, надо думать, достаточно часто баловала сына книжными подарками – другое дело, что специальной детской или просто хорошей учебной литературы в середине ХVIII века выпускалось сравнительно немного. Вот и приходилось дарить книги, предназначенные больше для взрослого чтения. В 1764 году Ирина Михайловна преподнесла 13-летнему сыну «Историю Фридриха Вильгельма I, короля Пруссии», о чем была сделана соответствующая запись на форзаце книги. Она и теперь хранится в библиотеке музея-усадьбы «Архангельское» .
Именно библиотека многое могла бы рассказать о князе Юсупове; рассказать о том, что современникам Николая Борисовича оставалось неведомо, а потомков и вовсе не интересовало. К сожалению, научный каталог уникальной по сохранности усадебной библиотеки Архангельского до сего времени не введен в научный оборот, и значительная часть книжного собрания Юсуповых остается недоступной для исследователей вне стен музея.
О круге своего детского и подросткового чтения рассказал и граф А.Р. Воронцов: «Мой отец выписал для нас довольно хорошо составленную библиотеку, в которой находились лучшие Французские авторы и поэты, а также книги исторического содержания, так что когда мне было 12 лет, я уже был хорошо знаком с произведениями Вольтера, Расина, Корнеля, Буало и других Французских писателей. В числе этих книг находилась состоявшая почти из ста волюмов коллекция нумеров журнала:Ключ к знакомству с кабинетами Европейских государей, начинавшаяся с 1700 г. Я упоминаю об этой коллекции потому, что из нее я узнал обо всем, что случилось в России самого интересного и самого замечательного с 1700 г. Это издание имело великое влияние на мою наклонность к истории и политике; оно возбудило во мне желание знать все, что касается этих предметов и в особенности по отношению их к России» .

Николай Борисович Юсупов, как бы парадоксально это ни звучало, всю жизнь учился, потому что всю жизнь читал и стремился к получению новых знаний. К старости он собрал громадную библиотеку, отличавшуюся не только библиографическими редкостями, но и большой полнотой. Многие книги по самым различным областям знаний – как гуманитарным, так и естественным – сохранили собственноручные пометы князя, свидетельствующие о том, что он был внимательным и заинтересованным читателем, а не просто собирателем книг. Не случайно С.А. Соболевский – крупнейший русский библиофил, человек желчный и отнюдь не склонный раздавать комплименты, называл князя Юсупова выдающимся ученым – знатоком культуры, причем не только иностранной, но и русской. Навык вседневного чтения обычно закладывается в детстве. Кстати, Юсупов и Соболевский были соклубниками и не раз встречались в Московском Английском клубе .

Традиционное воспитание юношей и девушек в России проходило в определенном социальном кругу. Дети князя Юсупова воспитывались со сверстниками из знакомых аристократических семей.
Одна из них – семья графов Паниных и их племянников князей братьев Куракиных. С Куракиными Юсупов состоял в родстве через сестер. Александр и Алексей Куракины стали друзьями детства Николая Борисовича. Один был немного старше его, другой, как и будущий император Павел I, младше несколькими годами. В детстве, как известно, даже маленькая разница в возрасте очень ощутима. Потому Юсупова нельзя назвать другом детства наследника Павла Петровича. Более близкие и теплые отношения возникли лишь в ранней молодости, а укрепились впоследствии, когда Николай Борисович сопровождал наследника престола и его супругу в заграничном путешествии. Юсупов оставался домашним другом императорской четы вплоть до кончины Павла I и императрицы Марии Федоровны.

В ХVIII столетии придворный этикет, разумеется, соблюдался очень строго, но для детей вельмож, близких ко двору Елизаветы Петровны, делались вполне понятные послабления – дети есть дети. Не случайно один из братьев Куракиных называл наследника престола Павла Петровича в письмах просто и фамильярно ласково – Павлушкой. Вот уж кто соблюдал придворный этикет до мелочей, так это как раз повзрослевший Павел I, вступивший на императорский престол после смерти матери – Екатерины Великой.
О первых годах жизни будущего императора сохранилось сведений гораздо больше, чем о детстве «простого» князя Юсупова, хотя круг их тогдашних занятий не сильно различался. Вот несколько выписок из известных «Тетрадей» за 1765 год С.А. Порошина, который постоянно находился при юном наследнике престола и делал записи непосредственно вслед за событиями.

«27 марта. Обуватца стал, мокрица ползла; боялся, чтоб не раздавили, и кричал. 28 марта. Перед тем разбранился с Великим Князем (Павлом), заставляя его играть на музыке. Весьма неохотно пошол, защищался своим правом, что совсем ныне уволен от ученья; лентяй; после того играл с Куракиным в шахматы; резвился, ужинал, лег спать. 30 марта. Пришедши Куракина валяли и в шахматы играли… перед обедом марионетова театру смотрел. 31 марта. В шахматы играли, Куракина валяли и на бутылку сажали, в бильбокет. Сели за стол, обедали у нас Петр Иванович (Панин), гр. Иван Григорьевич, Талызин, Круз, Строганов. Говорили о ядах разных, потом о французском министерстве. Встали, опять валяли Куракина. 5 апреля. Пошли на куртаг, который был в галерее. Государыня в пикет играла. Цесаревич так стоял. Пришед туда, раздразнил он Куракина своею шалостью, тот и ужинать не остался. После того сделался очень вежлив» .
Запись от 16 апреля, пожалуй, самая примечательная. Она показывает, насколько простота нравов присутствовала в повседневном придворном быту, если описываемыми «забавами» не брезговал даже сам просвещенный воспитатель наследника граф Никита Иванович Панин. «Играл в воланы. Учился у меня очень хорошо. Фектовал. В берлан. Ужинал. Как зачал раздеватца, пришол Никита Иваныч и был тут, пока Государь лег в полдесятом. Потом Никита Иваныч сам Куракина повел в темные сени к Строганову и, попугав, возвратился. Прочие повели Куракина к Строганову. Та м Строганова слуги наряжались в белую рубашку и парик. Куракин жестоко трусил». На следующий день «пугание» царского друга Куракина продолжалось. Между тем Павел десяти лет от роду высказывал уже вполне здравые мысли; некоторые из них зафиксированы: «запрещенного всегда нам хочется, и что это основано на человеческой натуре» или «хорошо учится-то: всегда что-нибудь новенькое узнаешь» .

Уже в 11 лет будущий император не понаслышке знал о некоторых проблемах семейной жизни. Как-то за обедом он заявил: «Когда я женюсь, то жену свою очень любить стану и ревнив буду. Рогов мне иметь крайне не хочется». Павел весьма рано обратил свое благосклонное внимание на некоторых придворных барышень, среди которых, по слухам, была и одна из красавиц-княжон Юсуповых, сестра Николая Борисовича…

В царствование императриц Елизаветы Петровны и Екатерины Великой дети всех близких ко Двору людей рано начинали выезжать в свет, много раньше Наташи Ростовой, между прочим, дочери старшины Московского Английского клуба, чей первый бал описан графом Л.Н. Толстым. Вот что вспоминал о своих первых выездах в высший свет граф А.Р. Воронцов.
«Императрица Елизавета, отличавшаяся благосклонностью и приветливостью ко всем окружающим, интересовалась даже детьми лиц, принадлежавших к ее двору. Она во многом сохранила старинные Русские нравы, очень походившие на старинные патриархальные нравы. Хотя мы были еще детьми, она позволяла нам бывать при ее дворе в приемные дни и иногда давала, в своих внутренних апартаментах, балы для обоего пола детей тех особ, которые состояли при дворе. Я сохранил воспоминание об одном из этих балов, на котором было от 60 до 80 детей. Нас посадили ужинать, а сопровождавшие нас гувернеры и гувернантки ужинали за особым столом. Императрицу очень занимало смотреть, как мы танцевали и ужинали, и она сама села ужинать вместе с нашими отцами и матерями. Благодаря этой привычке видеть двор мы незаметно привыкали к большому свету и к обществу» .

У детей завязывались дружеские отношения «в свете» и вне стен царского дворца. «Существовал еще один обычай, – вспоминал граф А.Р. Воронцов, – много способствовавший тому, чтобы сделать нас развязными, а именно то, что дети лиц, состоявших при дворе, взаимно посещали друг друга по праздникам и воскресеньям. Между ними устраивались балы, на которые они отправлялись всегда в сопровождении гувернеров и гувернанток» .

«Зрелище есть общественная забава, исправляющая нравы человеческие», – писал знаменитый русский актер ХVIII столетия П.А. Плавильщиков о театральных представлениях . Граф А.Р. Воронцов в «Записках» рассказал о том, что по традиции люди его круга посещали театральные постановки уже с детства. «На придворном театре давали два раза в неделю французские комедии, и наш отец брал нас туда с собою в ложу. Я упоминаю об этом обстоятельстве потому, что оно много способствовало тому, что мы с раннего детства получили решительную наклонность к чтению и литературе» .

Понятно, что театр при Кадетском корпусе Николай Борисович посещал тоже, пользуясь служебной ложей отца, бывал он и на придворных спектаклях в Зимнем дворце.
Театр, книги, живопись – все это занимало далеко не последнее место в продолжение всей жизни Николая Борисовича Юсупова. Ко всему прекрасному он приобщился в детстве, прошедшем под пристальным вниманием отца. Смерть князя Бориса Григорьевича стала для его восьмилетнего сына первой большой жизненной утратой.

Между тем покуда продолжалась домашняя учеба юного князя сама собою складывалась его военная карьера. В 1761 году Николай Борисович был произведен из корнетов в подпоручики все того же Лейб-гвардии Конного полка. По сообщению искусствоведа Адриана Викторовича Прахова, 16 лет от роду Юсупов поступил на действительную военную службу. Впрочем, эти сведения могут оказаться ошибочными – один из первых биографов князя Николая Борисовича ввел в научный оборот многие уникальные документы Юсуповского архива, но в его датировках событий и фактов путаница случалась постоянно, так что и в 16 лет «служить» Юсупов мог, как и прежде, дома .

В 1771 году состоялось производство Николая Борисовича в поручики, и на этом военная служба князя кончилась. Была ли какая-то «история», послужившая причиной краха военной карьеры Юсупова, о которой есть глухое упоминание в двухтомнике «О роде князей Юсуповых»? Скорее всего – нет. Просто Николай Борисович по складу своего ума и характера не предназначен был к выполнению команд и хождению строем, а равно и гарцеванию на лошади. В следующем году он получил отставку и звание камер-юнкера Высочайшего двора .
При наличии «истории» получение придворного чина оказалось бы делом затруднительным даже при больших связях. Может быть, юный князь немного проигрался в карты или увлекся замужней дамой? Тогда подобные «грешки молодости» считались в порядке вещей и особой «истории» из этого при всем желании не сделаешь. К тому же Николай Борисович, подобно своим предкам, всегда оставался человеком не только благонамеренным, но и очень острожным.

Надо заметить, что русские вельможи, как, впрочем, и вельможи во всех странах, испокон веков делились на две весьма неравномерные категории. Одна, неизменно большая, только числилась на службе, тогда как все дела решали рядовые секретари и столоначальники. Другая – традиционно немногочисленная, занималась государственными делами самым серьезным образом. Князь Юсупов относился ко второй. Казалось бы, у него имелись весьма широкие интересы, подкрепленные огромными материальными возможностями для их реализации, но вместо того, чтобы жить в свое удовольствие «большим русским барином», князь Николай Борисович много сил, внимания и времени уделял исполнению государственных обязанностей, к которым его регулярно привлекали все русские императоры и императрицы, начиная с Екатерины Великой и до Николая I включительно. При этом надо помнить, что государственный оклад-жалованье российского чиновника во все времена оставался довольно скромным – само собой подразумевалось, что «государев человек» просто произнесет заветную формулу – «надо ждать», а остальное зависит от ловкости рук… Исследование полувековой служебной деятельности Николая Борисовича позволяет отнести его к редкостному типу «не берущих» чиновников. Наоборот, князь Юсупов всячески благодетельствовал собственных подчиненных, в том числе и материально, раздавая им часть своего оклада, выпрашивая для них «в верхах» награды и пенсии.

Георгий Блюмин, доктор технических наук и профессор культурологии, консультант компании "Терра-Недвижимость", автор книги "Царская дорога", продолжает серию рассказов по истории Рублевки.

250 лет тому назад в семье московского губернатора князя Бориса Григорьевича Юсупова и его жены Ирины Михайловны, урожденной Зиновьевой, родился сын Николай. Впоследствии князь Николай Борисович Юсупов станет богатейшим человеком России. В его владении будут усадьбы не только во всех губерниях России, но и чуть ли не в каждом уезде. Когда его спрашивали, есть ли у него имение в таком-то уезде, то он обыкновенно отвечал: не знаю, надо справиться у управляющего. Приходил управляющий с памятной книжкой под мышкой, раскрывал её - и почти всегда имение находилось. Вот не полный перечень должностей, которые князь исполнял в течение своей долгой жизни: министр Департамента уделов, ведавший всеми императорскими и великокняжескими усадьбами и дворцами, президент Мануфактур-коллегии, директор императорских театров, первый директор Эрмитажа и Оружейной палаты, главноначальствующий Кремлевской экспедицией и всеми фарфоровыми и стекольными заводами России, член Государственного Совета. Он имел высший чин действительного тайного советника первого ранга, был награжден всеми орденами Российской империи и многими иностранными, так что когда не знали чем его еще наградить, придумали специально для него жемчужный эполет, который князь носил на правом плече и какого более никто не имел. Кстати, на посту главноуправляющего императорскими театрами князь Николай Борисович изобрел нумерацию рядов и кресел: прежде в театре садились, где придется.

Князь был еще и посланником России в Италии, где приобрёл многие редкие книги, главным образом, античных авторов, украсившие позже его знаменитую библиотеку в Архангельском. Там же, в Италии, сумел убедить папу Римского Пия VI дать разрешение на полное копирование и перевоз в Петербург знаменитых лоджий Рафаэля, ныне находящихся в Эрмитаже. В юности князь много и упорно учился, свободно говорил на пяти языках, так что потом удивлял своей ученостью многих корифеев европейской науки, с которыми близко познакомился, путешествуя по Европе с рекомендательными письмами императрицы Екатерины II. Учтивый и внешне весьма пригожий собою, князь, как поговаривали в придворных кругах, одно время был любовником царицы. Во всяком случае, в его кабинете в Архангельском висела картина, на которой он и Екатерина были представлены обнаженными в виде Аполлона и Венеры. Павел I, вступив на престол, велел эту картину убрать.

"Посланник молодой увенчанной жены", по выражению Пушкина, был дружен с Вольтером, Дидро и Бомарше. Бомарше посвятил ему восторженное стихотворение. В Европе Юсупов был принят всеми тогдашними монархами: Иосифом II в Вене, Фридрихом Великим в Берлине, Людовиком XVI и Наполеоном Бонапартом в Париже. Князь скупал за границей скульптуру и картины лучших мастеров и привозил их в Эрмитаж, не забывая при этом о своем подмосковном поместье Архангельское, в конце концов превращенном им в классически завершенный усадебный ансамбль - "Подмосковный Версаль". Князь Юсупов был верховным маршалом на коронации трех русских императоров - Павла I, Александра I и Николая I - и все они были его гостями в Архангельском.

Князь Николай Борисович принадлежал к одному из древнейших дворянских родов России, ведущему свое начало от легендарного пророка Мухаммеда (VI век нашей эры). Тесть великого пророка по имени Абубекир, правил всем мусульманским миром. Через три века его потомок и новый правитель мусульман был пышно титулован как Эмир эль-Омр, князь князей, султан султанов. Он соединил в лице своем правительственную и духовную власть. Имена предков русских князей Юсуповых поминутно встречаются на страницах "Тысячи и одной ночи", в сказках Шахерезады. Предки Николая Борисовича Юсупова были эмирами, калифами и султанами с царской властью на всем древнем Востоке - от Египта до Индии. Это потом стали говорить и писать, что Юсуповы происходят из татар. На Руси в XV - XVI веке всякий пришелец с Запада звался немцем, а с востока - татарином. Других национальностей просто не было. Исключение составляли, может быть, итальянцы, строившие Кремль: их называли "фря", или фрязины. И поныне существуют окрест Москвы жалованные им деревни Фрязево, Фрязино, Фряново.

Многие могилы "татар" - предков Юсупова находятся в священных для мусульман Мекке и Каабе. Их правление помнят Дамаск, Антиохия, Египет, Месопотамия, Индия.

Приблизительно через тысячу лет после правления на Востоке царствующих предков Юсуповых А.С. Пушкин посвятит русскому князю Николаю Борисовичу Юсупову свое знаменитое "Послание к вельможе", навеянное посещениями Архангельского:

От северных оков освобождая мир,
Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,
Лишь только первая позеленеет липа,
К тебе, приветливый потомок Аристиппа,
К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались,
И вдохновенные в волшебстве состязались.

Пушкин называет князя потомком Аристиппа. В 1903 году в Архангельском установят бюст Пушкина с цитатами из его послания князю Юсупову, вырезанными на постаменте. Там написано "питомец Аристиппа". Это понятно: ведь главный тезис учения древнегреческого философа - счастье в наслаждении. И этому принципу Николай Борисович следовал всю жизнь. Но у Пушкина - потомок Аристиппа. Почему? Дело в том, что философ, грек по рождению, жил на земле нынешней Ливии, на границе с Египтом в городе Кирена и был в родстве с правителями Египта, куда уходят древнейшие корни рода Юсуповых.

Прошло около четырех веков, и мы среди правителей востока встречаем имя потомка Абубекира султана Термеса. Этому султану случилось родиться далеко на севере, где в молодости путешествовал его отец. Вражда бывших друзей и братьев заставила Термеса вспомнить о своей родине. Он бросает клич единоверцам, многие отзываются на призыв и, теснимые враждебными обстоятельствами, переселяются из Аравии на север, где и обосновались на обширном пространстве между Уралом и Волгой. Русские назвали это поселение Ногайской ордой. Прямой потомок Термеса был ближайший друг и сподвижник великого завоевателя Тамерлана, или Тимура. Его звали Едигей. Это он в единоборстве перед войском убил монгольского хана Тохтамыша, который незадолго перед этим сжег Москву. Едигей разгромил также войска литовского хана Витовта на реке Ворскле в 1339 году. Наконец, он завоевал Крым и основал там Крымскую орду.

Правнук Едигея звался Муса-мурза и имел по обычаю пять жен. Имя первой, любимой жены Кондаза. От неё и родился Юсуф, давший фамилию русскому княжескому роду Юсуповых. Двадцать лет Юсуф-мурза дружил с самим Иоанном Грозным, русским царем. У Юсуфа-мурзы было два сына и четыре дочери. Дочерей он выдал замуж за соседних царей: крымского, астраханского, сибирского и казанского. Жена царя казанского была красавица Суюмбека, в честь которой в казанском кремле воздвигнута семиярусная башня Суюмбеки, повторенная в архитектуре московского Казанского вокзала. Позже она была царицей Касимовского царства и погребена в 1557 году в здешней усыпальнице. Потомок её русский князь Николай Борисович Юсупов-младший считает так, когда пишет в своей книге: "Алый шиповник с млечной черёмухой осыпают сию забытую гробницу цветами!". Прекрасная Суюмбека воспета поэтом М.М. Херасковым в его поэме "Россияда". В 1832 году в Петербурге с большим успехом шел балет композитора Глинки "Суюмбека и покорение Казани", где главную партию танцевала знаменитая балерина А.И. Истомина. Об этом пишет в своих воспоминаниях праправнук князя Николая Борисовича князь Феликс Юсупов.

Сыновья Юсуфа-мурзы поступают на русскую службу, сохраняя при этом мусульманскую веру. Внук Юсуфа-мурзы Сеюш-мурза в XVII веке получает во владение в Ярославской губернии целый город Романов с посадом (нынешний Тутаев). И сегодня в городе можно увидеть среди многочисленных церквей старинную мечеть. Именно в этом городе случилось событие, в корне изменившее жизнь мурз. Сын Сеюша-мурзы по имени Абдул-мурза принимал в Романове патриарха Иоакима. День был постный, и хозяин по незнанию православных постов накормил гостя гусем. Патриарх гуся съел, промолвив: хороша у тебя рыбица, князь! Тому бы промолчать, а он возьми и скажи: "Это не рыба, ваше святейшество, а гусь. Повар у меня такой искусник, что может гуся приготовить под рыбу, - могу подарить его вашему святейшеству!" Патриарх, как ни был сыт, прогневался и по приезде в Москву рассказал всю историю царю Федору Алексеевичу. Тот в качестве наказания лишил мурзу всех прежних пожалований, и богатый в одночасье стал нищим. Абдул-мурза думал три дня и решился принять православие.

Он крестился в одной из церквей того же города Романова под именем Дмитрий, а фамилию придумал себе на древнерусский лад: Юсупово-Княжево. Так появился русский князь Дмитрий Сеюшевич Юсупово-Княжево. Все владения ему были возвращены, и он женился на русской. Это был прадед героя нашего рассказа князя Николая Борисовича Юсупова. С тех пор в интерьере юсуповских дворцов Москвы, Санкт-Петербурга, Ракитного и Крыма встречается изображение гуся.

Но в ту же ночь князю Дмитрию Сеюшевичу было видение: некий призрак внятно ему сказал, что отныне за измену вере во всяком колене его рода не будет более одного наследника мужского пола, а если их родится больше, то никто из них, кроме одного, не переживет возраста 26 лет. Самое удивительное, что оглядывая юсуповскую историю за четыре века, видим, что страшное предсказание сбывалось. Дмитрию Сеюшевичу Юсупово-Княжево наследовал его сын князь Григорий Дмитриевич, генерал-аншеф и глава Военной коллегии. Он был сподвижником Петра I и участником всех его сражений. Это ему император повелел именоваться просто князем Юсуповым. Сын Григория Дмитриевича князь Борис Григорьевич Юсупов был сначала вице-губернатором, а затем губернатором Москвы, действительным тайным советником. А следующим и вновь единственным наследником стал князь Николай Борисович Юсупов - друг королей и императоров, собеседник и родственник А.С. Пушкина: ведь предки того и другого происходили из северной Африки. Среди самых высоких наград империи, титулов, звезд и имений князя, высшая, безусловно, - это послание к нему А.С. Пушкина, состоящее из 106 стихотворных строк. В этом стихотворении Пушкин дал яркую и подробную характеристику князя - видного представителя русской культуры.

А.С. Пушкин, как подсчитано дотошными пушкинистами, дважды посетил Н.Б. Юсупова в его подмосковном имении Архангельское. Это случилось в конце апреля 1827 года, а затем в конце августа 1830 года. В первый раз спутником Пушкина был его приятель С.А. Соболевский, они приехали в Архангельское верхами, "и просвещенный вельможа екатерининского века принял их со всем радушием гостеприимства", по воспоминаниям современника. Во второй приезд Пушкина сопровождал поэт князь П.А. Вяземский, и этот визит отражен на картине работавшего тогда в Архангельском французского художника Никола де Куртейля. Пушкин пишет в своем послании:

Один все тот же ты. Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины.
Книгохранилище, кумиры, и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам в тишине,
Что ими в праздности ты дышишь благородной.
Я слушаю тебя: твой разговор свободный
Исполнен юности. Влиянье красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.
Беспечно окружась Корреджием, Кановой,
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
Порой насмешливо в окно глядишь на них
И видишь оборот во всем кругообразный.

Женою князя Николая Борисовича стала Татьяна Васильевна, урожденная Энгельгардт, родная племянница светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. В их браке родилось несколько детей, но до зрелых лет дожил только один наследник князь Борис Николаевич. Вначале супруги жили в Архангельском, в Большом доме, а затем Татьяна Васильевна пожелала жить отдельно от мужа и поселилась во дворце "Каприз", занимаясь, главным образом, делами, принадлежащей Юсупову Купавинской текстильной фабрики. Причиной разъезда послужило чрезвычайное женолюбие князя Николая Борисовича. Эту его черту отмечали многие современники, но московские дамы прощали ему, учитывая ученость и светские манеры князя, и памятуя его восточное происхождение. В его кабинете, сначала в Московском дворце, а затем в Архангельском висело триста портретов женщин, благорасположением которых он пользовался. В саду Архангельского, где разрешалось гулять всем желающим, к дамам князь проявлял особое внимание, и если встречался со знакомой или незнакомой женщиной, непременно раскланивался, целовал ей руку и узнавал, не угодно ли ей чего-либо.

С Пушкиным Николай Борисович был знаком, когда будущему поэту едва исполнилось три года от роду. Дело в том, что с 1801 по 1803 год отец поэта Сергей Львович нанимал квартиру во втором этаже левого флигеля Юсуповского дворца по Большому Харитоньевскому переулку в Москве. Этот московский дом князя, пожалованный его деду императором Петром II, был окружен известным всей Москве, причудливым по-восточному Юсуповым садом. Юсупов сад Пушкин упоминает в своей автобиографии. В саду, например, рос дуб, обвитый золоченой цепью, по которой поднимался вверх и спускался вниз огромный пушистый игрушечный кот с зелеными глазами, сконструированный голландскими механиками. Движение кота осуществлялось по специально разработанному алгоритму; при этом кот еще и разговаривал, но по-голландски. Маленький Пушкин гулял в саду с бабушкой Марией Алексеевной или с няней Ариной Родионовной и, по воспоминаниям, тогда же пообещал перевести рассказы кота на русский язык. Пролог к поэме Пушкина "Руслан и Людмила" почти полностью "списан" поэтом с Юсупова сада; при этом восприятие ребенка, конечно же, помножено на гениальную фантазию поэта.

Интересен тот факт, что несмотря на почти полувековую разницу в возрасте Юсупов и Пушкин подружились и были с друг другом на ты. Как видим, им было о чем поговорить. Пушкин с жадностью слушал рассказы князя о екатерининском веке, о его путешествиях по Европе и Востоку. Многие из этих рассказов нашли отражение в произведениях поэта в последовавшей после их встречи Болдинской осени 1830 года. Интересно также и то, что князь Николай Борисович при всех своих любовных увлечениях совершенно не старился; поговаривали, что во время пребывания в Париже он получил из рук знаменитого авантюриста графа Сен- Жермена эликсир молодости.

Пушкин делился с князем своими планами относительно предстоящей женитьбы. В послании его есть удивительная характеристика престарелого вельможи: "С восторгом ценишь ты и блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой". Попробуйте ценить прелести красавиц на восьмидесятом году от роду! Князь П.А. Вяземский рассказывает про Юсупова: "Он был благополучного сложения по плоти и по духу, в житейском и нравственном отношении. На улице его вечный праздник, в доме вечное торжество торжеств. На окнах стояли горшки с пышными, благоуханными цветами; на стенах висели клетки с разными птицами певчими; в комнатах раздавался бой стенных часов с звонкими курантиками. Все у него было светозарно, оглушительно, охмелительно. Сам, посреди этого сияния, этой роскошной растительности и певучести, выставлял он румяное, радостное лицо, расцветающее, как махровый красный пион".

"Словарь достопамятных людей русской земли", изданный в 1836 году, дает такую общую характеристику князя Юсупова: "Он отличался просвещенным умом своим, утонченным вкусом ко всему изящному, остротою, обходительностью, веселостию нрава, памятью обширною, любил ученых и художников и даже в старости маститой приносил дань удивления прекрасному полу".

Многие из красивейших девушек театральной капеллы князя были его любовницами. Сохранился портрет 1821 года крепостной певицы Анны Боруновой, сестры архитектора И.Е. Борунова, которая состояла "барской барыней". Восьмидесятилетний князь взял себе в наложницы восемнадцатилетнюю крепостную балерину Софью Малинкину. С 1812 года у Н.Б. Юсупова была на содержании талантливая балерина, ученица Дидло, Екатерина Петровна Колосова. Ей было тогда 18 лет. О ней поведала отрытая недавно из земли мраморная плита в селе Спас-Котово (ныне город Долгопрудный), где похоронен князь Н.Б. Юсупов. На плите надпись латинскими буквами - имя балерины и даты её жизни. От Юсупова у Екатерины Петровны родились два сына, Сергей и Петр Николаевичи. Князь придумал им фамилию Гирейские - в память о крымских ханах Гиреях, предках князей Юсуповых. Е.П. Колосова умерла всего 22-х лет от роду, а сыновья её запечатлены на картине того же Никола де Куртейля 1819 года, хранящейся в Архангельском. Петр умер семи лет, а Сергей Николаевич безбедно жил, в основном, за границей.

Когда Юсупов был начальником Кремлевской экспедиции, у него работал молодой А.И. Герцен. В "Былом и думах" Герцен подробно рассказывает о том, как князь Юсупов откомандировал его на три года для учебы в Московский университет. В 1826 году к князю обратилась с каким-то делом юная девушка Вера Тюрина, сестра архитекторского помощника кремлевской экспедиции Е.Д. Тюрина, много работавшего в Архангельском. Князь предложил ей 50 тысяч рублей с условием, чтобы она отдалась ему. Девушка ушла, сказав, что ей не надо и миллиона. А когда через год два её брата были арестованы за участие в студенческой тайной организации братьев Критских, князь Николай Борисович снова предложил Вере Тюриной принадлежать ему в обмен на освобождение ее братьев. Девушка вновь отказалась. Одного брата заточили в Шлиссельбургскую крепость, а другого сослали.

Пушкин женился на Н.Н. Гончаровой и давал в своей новой квартире на Арбате бал для близких знакомых. Князь Н.Б. Юсупов сел в свою золоченую карету и по зимнему пути отправился из Архангельского в Москву, приглашенный Пушкиным. Московский почтдиректор Булгаков писал брату в Петербург: "Пушкин славный вчера задал бал. И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они, как два голубка. Дай Бог, чтобы всегда так продолжалось. Много все танцовали, и так как общество было небольшое, то я также потанцовал по просьбе прекрасной хозяйки, которая сама меня ангажировала, и по приказанию старика Юсупова, который также с нею танцовал: "И я бы еще танцовал, если бы у меня были силы", - говорил он".

Князь Юсупов умер в 1831 году в своем любимом Архангельском и вовсе не от старости, а от холеры, которая тогда свирепствовала в Подмосковье. Эта новость чрезвычайно расстроила Пушкина. "Мой Юсупов умер", - с горечью сообщает он в одном из писем. Вельможа столь высокого ранга и состояния мог бы быть похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве или в Александро-Невской лавре в Петербурге. Но князь завещал похоронить себя рядом с могилой своей матери в небольшом подмосковном имении Спас-Котово, что на реке Клязьме. Туда на руках крестьяне несли его гроб из Архангельского, и там в пристроенной к церкви Спаса Нерукотворного образа каменной палатке его похоронили. Могила и церковь сохранились близ нынешней станции Водники Савеловской железной дороги.

Со смертью внука князя Николая Борисовича Юсупова-младшего, бывшего вице-директором Публичной библиотеки в Петербурге и почетным членом Парижской и Римской консерваторий, пресеклась мужская линия славного рода. Единственной наследницей оказалась красавица-княжна Зинаида Николаевна Юсупова. При ней на рубеже веков XIX-XX в Архангельское вновь стали съезжаться художники, артисты и музыканты. Она была женою московского генерал-губернатора графа Ф.Ф. Сумарокова-Эльстон, и ее портреты писали знаменитые художники Серов и Маковский. Чтобы славный род не угас, графу повелено было именоваться ещё и князем Юсуповым. Их сын, князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, был женат на племяннице императора Николая II и известен как организатор покушения на Распутина в декабре 1916 года. Он умер в эмиграции в Париже в 1967 году. Ныне здравствует в Греции его внучка Ксения Николаевна, в замужестве Сфири, единственная дочь которой Татьяна уже по-русски не говорит.

Блистательной была жизнь князя Николая Борисовича Юсупова. Яркой звездой просияла в культурной жизни России его правнучка княгиня Зинаида Николаевна. И славный в истории род угас.

Юсупов Николай Борисович (1750 - 1831) - дипломат, коллекционер и меценат, владелец усадьбы Архангельское. Происходил из старинного ногайского княжеского рода. С рождения записанный в лейб-гвардию, он в 20 лет вступил в действительную военную службу в чине поручика, но через год по неизвестной причине ее покинул. Выйдя в отставку летом 1772, Юсупов отправился в путешествие по странам Европы: слушал лекции в Лейденском ун-те, встречался с Бомарше, Вольтером и др., начал собирать коллекцию живописи. В 1781 вернулся в Россию и в следующем году сопровождал наследника, будущего Павла I , с его супругой в путешествии по Европе. В 1783 Юсупов был назначен чрезвычайным посланником в Турин, ко двору сардинского короля. В 1789 вернулся в Россию. Деятельная энергия и широта интересов позволили ему с 1791 стать директором имп. театров, одновременно возглавляя Стеклянный, Фарфоровый заводы. Шпалерную мануфактуру. В 1796, после восшествия Павла I на престол, по приказу имп. стал директором Эрмитажа. В 1802, после воцарения Александра I , Юсупов, сенатор, действительный тайный советник, уехал во Францию. В 1810 приобрел у вдовы Н.А. Голицына подмосковное имение Архангельское с незавершенными постройками. Юсупов, обладавший колоссальным состоянием (недвижимость в 15 губ., шелковая и суконная фабрики, селитряной завод, свыше 21 тыс. душ крестьян и др.), превратил эту усадьбу в образец дворцово-паркового ансамбля. Юсупов, с 1823 назначенный членом Гос. совета, крупнейший вельможа четырех царствований, участвовавший в коронации трех монархов, просвещенный любитель художеств, владел замечательным крепостным театром, богатейшим собранием живописи, прекрасной библиотекой. Хотя широкая публика не имела в Архангельское входа, его сокровища были известны большей части культурного общества. Во время Отечественной войны 1812 усадьба не пострадала. В 1827 дворец Юсупова посетил А.С. Пушкин , написав впоследствии стихотворное послание Юсупову "К вельможе", в к-ром дал портрет просвещенного носителя традиций рус.-французской культуры XVIII в.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997.

Юсупов Николай Борисович (15.10.1750-15.7.1831), князь, действительный статский советник, сенатор, член Государственного совета. В младенчестве зачислен на службу в лейб-гвардии Конный полк. В 1755 пожалован к корнеты, в 1761 произведен в подпоручики, в 1771 - в поручики. В 17772 назначен камер-юнкеры к высочайшему двору. Уволенный от службы в том же году, несколько лет путешествовал по Европе. По возвращении в Россию в 1781 пожалован в действительные камергеры и назначен к присутствию в Комиссию о коммерции. В 1782 входил в состав свиты цесаревича Павла Петровича и его супруги, путешествовавших по Европе под именем графа и графини Северных. В 1783 назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турин, ко двору сардинского короля. В том же году отправился по высочайшему повелению к Неаполитанскому двору. В 1784 послан в Рим для принесения благодарности папе римскому Пию IV. Интересы России Юсупов отстаивал и в Венеции. В 1788 произведен в тайные советники и в том же году назначен к присутствию в Правительствующем Сенате, а по возвращении в Петербург заседал в 1-м департаменте Сената и в межевой экспедиции (1790). В 1791-1799 - директор императорских театров: учредил театральную контору, контроль над театральными сборами и др. В 1792 Юсупову было вверено управление стеклянным заводом, казенным фарфоровым заводом и казенной шпалерной мануфактурой. В 1793 входил в комиссию, рассматривавшую причины необычайного падения денежного курса в России. В 1796 назначен президентом Мануфактур-коллегии. Тогда же был произведен в действительные тайные советники и назначен верховным маршалом при предстоящей коронации императора. В 1797 пожалован орденом Св. Андрея Первозванного, 20.11.1797 назначен главным директором Мануфактур-коллегии. В 1798 причислен к кавалерам ордена Св. Иоанна Иерусалимского, пожалован командором ордена. В 1800 Юсупов был назначен министром удельного департамента. В 1801 по случаю коронования Александра I назначен верховным маршалом при коронации. В 1802, согласно прошению, был уволен от всех должностей и уехал за границу для лечения. В 1811 возвратился в Росиию и поселился в Москве. В 1812 с готовностью принял назначение членом комитета по распоряжениям о продовольствии войск в Москве. В 1814 назначен главноначальствующим над экспедицией кремлевского строения, а также над мастерскою и Оружейного палатою. В 1816 назначен к присутствию в 6-м департаменте Сената в Москве. В том же году награжден орденом Св. Владимира 1-й степени, а в следующем году ему поведено присутствовать в 1-м отделении 6-го департамента Сената. Член Государственного совета (с 1823). В 1826 он в третий раз был назначен верховным маршалом по случаю предстоящей коронации императора Николая I. Был женат на вдове Татьяне Васильевне Потемкиной (урожденной Энгельгарт) и имел от этого брака сына Бориса. Юсупов собрал огромную коллекцию картин, скульптур, произведений прикладного искусства, богатую библиотеку.

Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005.

Юсупов Николай Борисович (1750-1831). Князь Юсупов, испытывая тягу к знаниям, учился за границей, затем находился на дипломатической службе. Вернувшись на родину, достиг высоких чинов и званий, был, в частности, директором императорских театров. Возглавив Эрмитаж, содействовал преобразованию придворного собрания искусства и старины в дворцовый музей. При нем стала музеем и Оружейная палата - древнейшее кремлевское хранилище.

За границей Юсупов начал собирать книги, картины, гравюры, скульптуры прославленных мастеров. Библиотека насчитывала более 20 тыс. томов редчайших изданий с начала книгопечатания до начала XIX в. Среди них Острожская Библия Ивана Федорова,образцы изданий знаменитой типографии Альдов - 32 тома и Эльзевиров - 82 тома, французские книги с иллюстрациями Ф. Буше, Ж. Моро, Ж. Фрагонара, издания французских просветителей, в том числе знаменитая "Энциклопедия" Дидро и Деламбера, а также 70 томов сочинений Вольтера. Хорошо была представлена русская литература (864 тома): ценнейшие книги, напечатанные в типографии Н. И. Новикова, сочинения А. Д. Кантемира, М. В. Ломоносова , Д. И. Фонвизина, Н. М. Карамзина , Р. Державина, И. А. Крылова, А. С. Пушкина , раритеты петровского времени.

Это практически единственная в нашей стране личная библиотека вельможи, которая сохранилась именно там, где была устроена, хотя и с утратами, в усадьбе Юсупова - Архангельское.

+ + +

Юсупов Николай Борисович. В 1830 году читатели «Литературной газеты» впервые прочли знаменитое впоследствии пушкинское стихотворение, которое сейчас мы знаем как послание «К вельможе». В первой публикации оно было озаглавлено «Послание к К. Н. Б. Ю***».

Под инициалами «К. Н. Б. Ю.» был скрыт князь Николай Борисович Юсупов, старый екатерининский вельможа, о котором знавшие его современники говорили, что «он отличался просвещенным умом своим, утонченным вкусом ко всему изящному, остротою, обходительностью, веселостью нрава, памятью обширной, любил ученых и художников...».

Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живешь. Свой долгий ясный век
Еще ты смолоду умно разнообразил,
Искал возможного, умеренно проказил;
Чредою шли к тебе забавы и чины.
Посланник молодой увенчанной жены,
Явился ты в Ферней - и циник поседелый,
Умов и моды вождь пронырливый и смелый,
Свое владычество на Севере любя,
Могильным голосом приветствовал тебя.

Юсупов в молодости много путешествовал. Был в Фернее у Вольтера, встречался в Париже с Дидро, в Лондоне - с Бомарше. Дружил со скульптором Кановой. Несколько лет был русским посланником в Турине. Позднее служил директором театров, заведовал Эрмитажем, возглавлял экспедицию Кремлевского строения в Москве и Оружейную палату. Кавалер всех высших орденов Российской империи. Проживал в подмосковной усадьбе Архангельское, славившейся замечательным дворцом и великолепным парком. Обладая огромным состоянием, Юсупов собрал библиотеку до тридцати тысяч томов, превосходное собрание гравюр и эстампов и редкую по богатству картинную галерею с шедеврами Корреджо, Рембрандта, Рубенса, Давида. Все это размещалось во дворце, оформленном с большой пышностью и торжественностью.

…Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины.
Книгохранилище, кумиры, и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам и тишине...

В послании «К вельможе» отразились реальные впечатления автора от посещения Архангельского и бесед с его владельцем. Это было ранней весной 1827 года и осенью 1830 года. В январе 1831 года Пушкин был в московском особняке Юсупова и по просьбе П. А. Вяземского расспрашивал его о Фонвизине. Последняя известная нам встреча поэта с вельможей состоялась в конце февраля 1831 года на вечере, устроенном Пушкиным и его молодой женой.

«Мой Юсупов умер», - сообщал Пушкин поэту и литературному критику П. А. Плетневу 22 июля 1831 года.

Послание Пушкина было превратно воспринято в обществе и в откликах печати. Поэта упрекали в лести и низкопоклонстве. К тому же репутация Юсупова не была безупречной, и А. С. Грибоедов даже назвал его «старым придворным подлецом». Критикам Пушкина не было понятно, что поэт вовсе не собирался воспевать старого князя. Юсупов в его стихотворении стал своего рода художественным символом века просвещения, а его биография послужила поэту для воссоздания целого исторического периода. Самую точную оценку замысла Пушкина дал В. Г. Белинский, который видел в послании «только в высшей степени художественное постижение и изображение целой эпохи в лице одного из замечательнейших ее представителей».

Л.А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. М., 1999, с. 206-207.

Литература:

Кузнецова И.А. Собрание живописи кн. Н.Б. Юсупова // Век Просвещения. Россия и Франция: Матер, науч. конф. "Випперовские чтения - 1987". М. 1989. Вып. 20;

О роде князей Юсуповых. СПб., 1866 - 1867. Ч. 1 - 2.

В семье Н.Б. Юсупова и его жены Татьяны Александровны, урожденной де Рибопьер, было две дочери - Зинаида и Татьяна. О старшей - Зинаиде известно много - она была дружна с Великой княгиней Елизаветой Федоровной, ее любили в свете, о ней восторженно писала инфанта Эулалия, ее руки просил болгарский князь. Она блистала на придворных балах, пережила революцию и окончила жизнь в Париже. О младшей сестре - Татьяне - почему-то совсем мало информации. О ней совсем ничего не пишет племянник - Феликс Юсупов, осталось лишь несколько портретов и фотографий, которые лишь говорят о том, что Татьяна не уступала своей сестре в красоте.

Что же, чем меньше известно о Татьяне Николаевне Юсуповой, тем интереснее находить хоть какие-то факты и упоминания.

Маленькая Татьяна или Таник, как ее звали в семье, не очень часто живет в России - много времени она проводит за границей - на вилле Юсуповых Татиания, куда уезжает поправлять здоровье ее матушка. В поездках по Европе Таник и ее сестра часто встречаются не только с русскими и европейскими аристократами, но и с представителями правящих династий.

Когда Танёк было всего 13 лет, скончалась ее матушка.

"Горит ночник. Я боюсь оставаться одна! Последние слова Мама: Еще четверть часа! Боже мой! Мама нас благословила, всех троих, в последний раз. Отче наш. Богородица. Всеупование."

"Папа дает мне кольцо Мама. Я умираю от горя. Дюринг дает мне лекарство."

Со смертью Мама детство для Татьяны закончилось. У нее есть отец, сестра, бабушка, но она чувствует себя одинокой. В ее письмах и записях часто звучит теперь грустная нота. Любовь к матери она теперь переносит на Императрицу Марию Александровну и Великих князей Сергея и Павла:

"За десертом Папа велел дать мне клятву, а Зайдэ не дала сладостей за то, что я опять сказала "Маруся" (об императрице). Зайдэ добавила, что я часто называю "Сержем" и "Полем" великих князей!"

Мы идем к Кутузовым! Они нас ждали и очень рады видеть. Саша и Маня рассказывают нам о войне. Я заявила Аглае, что ненавижу турок!"

В 1880 году Князь Николай Борисович и его дочери возвращаются в Россию. Танёк наконец снова в Петербурге, она встречается с родными, друзьями, выезжает в концерты и на вечера. В этот же период ее сестра знакомится с Князем Ф.Ф. Сумароковым-Эльстон и сразу же после знакомства с Феликсом отказывается стать невестой князя Болгарского. Об этом пишет Татьяна в записной книжке: "Я иду в немецкий театр. Зайде вернулась вся красная с "Комендантского", где она познакомилась с болгарским князем и с кавалергардом Сумароковым-Эльстоном".

Два года князь Юсупов противится этому браку. Он мечтал породниться с правящим монархом, а не с кавалергардом Сумароковым и уже видел свою старшую дочь на престоле Болгарии.

Княжна - патриотка. Она всегда искренне радуется возвращениям в Россию и грустит, когда приходится уехать в Европу.

"Я проснулась более веселой. Мы покидаем Германию. Скоро мы в России! Не могу передать, какая радость!… Мы пошли ужинать и нам подали ряпчики. Я ела их с удовольствием - не потому, что я - гурман, а потому, что это напомнило мне Петербург, словно я уже там. Я чувствовала себя счастливой - не из-за этих ряпчиков, а из-за того, что опять вижу эту столовую, так давно мне известную, этот большой русский самовар, громко закипающий, всю эту русскую обстановку."

Татьяна Николаевна была влюблена с ранней юности. Предметом увлечения, а затем любви, которой Татьяна Николаевна осталась верна до последнего дыхания, был Великий князь Павел Александрович, младший сын императора Александра II. Великие князья Павел и Сергей часто бывали в гостях у Юсуповых, о встречах дома и в свете княжна Татьяна упоминает в своих записках.

"Умираю от желания пойти на бал Евгении Максимилиановны. Наконец, я изъявила свои намерения, сказала, что пойду. Мы опаздываем, Феликс и я. Мари Оболенская мне протежирует. Я танцую с гусарчиком Бодринским. Спетч разливается с Евгенией М. Танцую мазурку с Ивкиным. Смотрю на цветок в руке Вел. Кн. Засыпаю, молясь за двух братьев. Я кажусь ветренной и кокетливой, но это из-за моей робости и неопытности, и все-таки мне улыбнулись! Какие противоречия уживаются в юном сердце! Как мне не хватало этих увлекающих звуков вальса!"

"Мой день рождения. Папа меня растрогал: в полночь он меня благословил и надел мне браслет, который походит на мое кольцо. На пороге нового года, на пороге новой жизни я молилась от всего сердца! Что происходит в его душе, когда я молюсь за него?

В зимнем саду я вспоминаю обо всем…Кауффман пригласил меня на мазурку. Это жемчужина бала! Визави с серьезным Татищевым. В.К Алексис и Н.П. действуют мне на нервы! Кауффман несколько надоедлив.

"Беспокоюсь за В.К. Поля, которым я слишком много занималась в мечтах. Я хотела выйти за него замуж."

"Свадьба Поля состоится в Петербурге! Где вы, мои мечты! Я молюсь о Павле и тете Мими."

"В этом месяце у меня было столько волнений и надежд! Волнений из-за Поля, его хрупкого здоровья, его будущего. Я боюсь, как бы он не женился на ком-нибудь, кроме меня, бедной. Одна мысль о возможности этого приводит меня в ужас!"

Великий князь Павел

"Играли вальс, при звуках которого я увидела и полюбила Поля - это воспоминание так оживлено любовью, что я вздрогнула! Звуки скрипки не были волшебными, но было очень забавно. Я кружилась, как в вихре!"

"Наконец я иду к кузинам Голицыным и сижу у них долго. Портрет Сержа и Елизаветы, которые доставляют мне удовольствие. Портрет моего Поля на фоне Везувия. Княгиня Голицына знает, я в этом уверена, что я его люблю."

" Вместе с доброй Дюдюшей и букетом фиалок иду к княгине Любановой, меня встречает бедная Меме. Потом я иду у Ольге. У маленького Жоржика сильный жар. Я признаюсь Ольге, что люблю Поля! Стахович говорит, что я выйду замуж 17 мая. Саша приходит обедать. Спиритизм. Снова предмет моей ненависти. Мой веер сломан. Маленькая драгоценность бальной залы! "Здравствуйте" - Полю, Фраза Алексису. Элла разговаривает со мной; здесь Ирэн и Вел. герцог Гессенский. Религиозные сюжеты на лестнице. Катя Кузина в ткалетной комнате и любимые лица! Я восхищаюсь поцелуем любви. Серж и меня запрягает в работу.Смерть Аксакова зарождает во мне немного надежды. Молодая пара удирает. Я не могу больше сдерживаться. Передо мной одевается Поль. Как он мил! Я думаю о "счастливом денечке". Я тревожусь."

"Мне двадцать лет! Бог хочет, чтобы я больше не плакала! Папа дарит мне восхитительный браслет, а Зайдэ - прекрасный листик увядшего плюща из бриллиантов с рубином. Я тронута! Я иду в церковь, куда приношу свое волнение и не могу сдержать слез!"

Сегодня гаданье по карандашу! Саша заходит на минутку и приносит мне Huf с огромной и очень красивой фотографией Поля. Я влюблена в него! Григорьев и Анна обедают.

Павел. Татьяна. Зачем спрашиваешь? Бог не велит! Не тревожь душу мою. Папа взволнован.

Саша обедает. Я секретничаю с ней по поводу Валериана. Она сейчас же бежит к Наташе и запаздывает. Я вижу, как из-за ширмы появляется мой взрослый Поль с его доброй улыбкой! Он ни разу не танцует со мной, ни разу его взгляд не падает на меня, он улыбается другим. Я страдаю от этого."

"Я хотела бы не проснуться. Папа заставляет меня плакать разговорами о Поле. Приходит Ольга вместе с госпожой Геркен и долго сидит."

"Папа лучше, я встала очень поздно. Лиза говорила о своей матери. Мне от этого грустно. Феликс утверждает, что свадьба Поля решена, а Мих. Миха - вероятна. Игнатьевы пробовали зондировать почву, но это глас вопиющего в пустыне. Зайдэ и Феликс идут в театр. Аурелия мне читает. Боже мой! Я хочу любить всегда".

Вероятно, Татьяна по примеру своей тезки, пушкинской героини, призналась в чувствах к Великому князю. Он не ответил ей взаимностью и детская дружба была прекращена, отныне Павел избегает Татьяну. Ее сердце разбито.

Сестры Танёк и Зайде Юсуповы

"Мне абсолютно невозможно отныне быть счастливой, что бы ни произошло. Дружба - самое чистое Божье благословение, но я не сумела сохранить это сокровище, и я умру, не осуществив мечту всей моей жизни. Как и ты, Поль, я не являюсь чьей-то половиной. Меня мало заботит мысль о том, что я постарею, но я очень не хочу стареть одинокой. Я не встретила существа, с которым хотела бы жить и умереть, а если и встретила, то не сумела удержать возле себя."

С апреля 1888 года Татьяна гостит в Архангельском у сестры Зинаиды, где перед нею - картина живого воплощения ее мечтаний о счастье: союз двух любящих сердец. Она рада за сестру и Феликса, но в ее стихотворении, написанном по приезде, звучит грустная, даже тревожная нота:

Их парус - апреля сияющий свет,
Звезда его путь охраняет.
Мой парус, напитанный влагою слез,
В далеких волнах исчезает…
Их чаши искрятся напитком любви,
Моя опрокинулась чаша…
Тот факел, что ярко горит для других,
Я лилией белой украшу!

Телеграммы из Архангельского в Берлин князю Н.Б. Юсупову рассказывают о последних днях Татьяны Николаевны:

24.06. 1888 "У Танёк небольшой жар у нас хороший доктор не волнуйся Зинаида."
27.06. 1888 "Княжна Татьяна скончалась в полночь без страданий очень спокойно не приходя в сознание подготовьте отца Сумароков".

«Не искушай меня без нужды», - просил в своем знаменитом стихотворении член Московского Английского клуба поэт Евгений Абрамович Боратынский. Николай Борисович Юсупов-младший судьбу искушал, по крайней мере, дважды в жизни.

Князь хорошо знал историю своего рода - не только общепринятую, которую изложил в подготовленном при его непосредственном участии обширном двухтомнике документов, но и тайную, тщательно сокрытую от посторонних взглядов. Семейное проклятие или точнее - рок, о котором я уже писал в начале книги, не обошел стороной и его семью.

Царевич Алексей Петрович, так любивший князя Бориса Григорьевича Юсупова, по легенде, предрек ему постепенную гибель всего Юсуповского рода из-за участия князя в судебном «деле» несчастного сына Петра Великого. Это неправедное «дело» погубило род Романовых, который фактически пресекся на императрице Елизавете Петровне, а окончательно на царевиче Алексее. Оно же обратилось страшным роком и против потомков Бориса Григорьевича. Существует другая версия, согласно которой родовое проклятие оказалось наложено на Юсуповых из-за перемены Веры. На другую, обедневшую ветвь рода, переменившую религию много раньше, проклятие не сочло нужным подействовать столь же решительно

О смерти Татьяны, случившейся в 1888 году, на 22-м году жизни, ходили самые разноречивые слухи. Официальная версия сводилась к столь «любимому» в княжеском роду тифу, на регулярные эпидемии которого можно было свалить все, что душе угодно. Тоскующей же душе отца - князя Николая Борисовича-младшего угодно было запрятать эту семейную тайну как можно глубже, что он благополучно и сделал…

Княжну Татьяну похоронили у южной стены усадебной церкви Архангела Михаила в Архангельском, на высоком холме, круто сбегающем к старице Москвы-реки. Здесь всегда красота. Летом виден заречный луг и лес. А осенью, зимой и ранней весной, когда на деревьях нет листвы, с холма открывается тот самый восхитительный вид, которым учила любоваться маленькую Танёк Мама. Позже на могиле была установлена статуя М.М. Антокольского "Ангел". Работу над ним художник начал в ноябре 1892 года, судя по его письмам к Зинаиде Николаевне Юсуповой.

Марк Матвеевич писал: «...буду очень очень рад показать Вам княгиня и князю мои новые наброски... Переделавши мои наброски вижу, что князь был прав, я докончил также и начатый эскиз и к моему [стыду] -удачно, по крайней мере так мне кажется». В следующем письме он благодарил Зинаиду Николаевну за полученные в счет работы 10 тысяч франков. Антокольский не был в Архангельском, не видел места захоронения Татьяны, что, безусловно, затрудняло творческие поиски. Юсуповы, вероятно, ознакомили Марка Матвеевича с описанием местности, с фотографиями княжны для воссоздания ее портретных черт в скульптуре; сообща обсуждали замысел памятника, искали композиционное решение, видоизменяя и совершенствуя его. Первоначальный эскиз из гипса - небольшая статуэтка (высота 37 см) со взрыхленной отрывистыми мазками поверхностью. Намечен только общий контур фигуры: не обозначены черты лица, не проработаны складки одежды; крылья, опущенные вниз, велики и невыразительны; у основания нет цветов. Но уже в подготовительной работе (боцетто) ваятель выделил главное - устремленность девушки-ангела вверх.

О лепке глиняной модели большого размера мы узнаем из статьи «В мастерской Антокольского». Анонимный автор посетил ателье художника в Париже и подробно сообщил о его творческом методе. «Я зашел в соседнюю комнату, где работал Марк Матвеевич. Это была мастерская. На каменном полу лежала кучками мокрая глина, валялся гипс и были разбросаны разные инструменты и технические приспособления. Статуй здесь было две. Одна, еще из глины, не оконченная - М[арк] М[атвеевич] над нею и работал - представляла собою высокую, стройную женщину-ангела с крыльями, стремящуюся в высь (заказ для памятника). Не смотря на то, что фигура была мало выработана, она поразила меня своей красотой, легкостью и грациозностью. Она целиком тянется вверх с такой стремительностью, что кажется, вот еще миг - и она улетит.

М[арк] Матвеевич] работал нервно, лихорадочно. Он вырабатывал складки платья женщины. Смелой рукой прибавлял он тут и там куски глины, быстро срезывал лишнее, отходил в сторону, бросал внимательный нервный взгляд, опять подходил, снова срезывал, подправлял, сильно нажимал ладонью на мокрую глину, проводил пальцем складку...».

Модель из глины была положена в основу композиции второго гипсового эскиза - окончательного варианта памятника - идентичного с мраморным экземпляром в Архангельском. О последнем Антокольский писал из Парижа в мае 1895 года скульптору И.Я.Гинцбургу: «Заканчивается у меня группа из мрамора: «Сестра милосердия». Другую фигуру, «Ангел», рубят мне из мрамора».

В этом произведении мастер реалистически передал состояние элегической грусти, смирения и отрешенности, создав поэтический одухотворенный образ. Юное красивое лицо девушки обращено к небу, глаза закрыты; она словно молится, слегка приоткрыв губы и прижимая к груди крест. У ног рассыпаны цветы и лежит огромный букет «из роз благоуханных душистей мира и кадил». Очень эффектны взметнувшиеся за плечами крылья, в отличие от первого эскиза они широко распростерты, приподняты и усиливают иллюзию движения. Кажется, что княжна - ангел, так легко шествующая, через мгновение взойдет на небесную лестницу, по которой Ангелы Божии восходят в рай. Скульптура отмечена высоким техническим исполнением. Мастерски моделированы струящиеся складки длинного одеяния, будто они колышатся под дуновением ветра.

З.Н. Юсупова на фоне портрета умершей сестры

Монумент, установленный в 1899 году на могиле Т.Н.Юсуповой на живописном высоком берегу Москвы-реки, хорошо просматривался со всех сторон, его ясный выразительный силуэт четко вырисовывался на фоне вековых деревьев. Однако в 1939 году в целях лучшей сохранности памятник пришлось перенести в другое, более безопасное, место. В настоящее время он хранится в парковом павильоне «Чайный домик».

В одной из своих статей Марк Матвеевич отмечал: «Скульптура достигла высокой техники, - ею любовались, она ласкала глаз, но не трогала чувств, мне же хотелось, чтобы и мрамор заговорил своим чистым, мощным лаконичным языком и будил в нас лучшие чувства - красоты и добра, таков был и есть мой идеал в искусстве». Этому идеалу вполне соответствует и статуя «Ангел».

Великий Князь Павел женится через год после смерти Татьяны - на принцессе Александре Греческой, которой тоже было суждено умереть молодой…

Стихотворения Татьяны Николаевны Юсуповой

Береза (на русском)

Когда я вижу твой узор
Дрожащий, серебристый,
Я вспоминаю Русский бор
И островок тенистый,
И берега Невы,
И все, что я люблю…

Фиалка (перевод И.В. Никифоровой)

Фиалка, скромница лесная,
Ты плачешь,ты забыть не можешь
О счастье в солнечном Крыму,
Где цвел твой ландыш, твой душистый щеголь.

Любимый мой!
Тебя я предпочла
Всем кавалерам мира,
Всем усладам!

Ты так чувствителен -
Не мни моих цветов,
Не рви их лепестков,
Не разбивай мне сердца!

Мое желание (перевод И.В. Никифоровой)

Обратится галера гондолой,
И шипы превратятся в цветы,
Если стану я Поля женою!
Боже мой, воплоти же мечты!

Не исчезай! Ведь жизнь полна тобою!
И в горе, что тебя покинула и Мать,
Я плакала одной с тобой слезою,
Тая в душе надежды благодать.

Теперь мне двадцать.
После слез и боли, я все еще надеждою живу,
Я все еще молю: "О, сохрани мне душу!
Благослови, Господь, любовь мою!"

На печальном балу (перевод И.В. Никифоровой)

Прижав к губам букет,
К нему шагнула я,
Скрывая горечь слез,
И муку затая.

Другая рядом с ним, а мне -
Страданья темный сон!
Угасла память о былом,
Любить не будет он!

Полю (перевод И.В. Никифоровой)

Прости мой гнев, прости!
Я покорюсь судьбе.
Жизнь - не веселый бал,
Не ровня я тебе!

Но если бы твой взгляд
Проникнуть в сердце мог!
Моя немая боль -
Моей любви залог!

Полю (перевод И.В. Никифоровой)

Ты посмеялся надо мной!
Смеясь, ты осудил
Воспоминания, любовь,
Все, чем когда-то жил!

Бал, музыка, цветы -
И влага моих слез.
Святой огонь любви
Мне счастья не принес!

Взяты материалы из книги: И.В. Никифорова "Княжна Татьяна. Письма дневниковые записи, воспоминания"